Молот империи 1 [СИ] - Никита Киров

вечером. Так себе у вас слежка. Рассказывай, что и как.

— Дело было так, — Радич зевнул и начал тяжело кашлять. Кашлял долго, потом вытер рот синим клетчатым платком. — Вечером заявился Ульдов со своей свитой, а с ними кто-то из людей падре. Девушку вывезли на одном из прибывших с Ульдовым катеров.

— Я так и понял.

— В этом участвовал охранник пристани, он работал на падре. Сразу выдал, что случилось, и всех сообщников тоже выдал.

— Арестовали их?

— Не всех, — твёрдо сказал Радич. — Самого главного из этой компании мой человек прикончил и сбросил в реку на глазах у остальных. Но, может, хоть так ублюдки задумаются, кого можно предавать, а кого нельзя.

— Есть ещё сообщники?

— Выясняем, но скорее всего есть.

Двери общежития открылись. Оттуда выскочил одетый в тонкую светлую майку и синие спортивные штаны темноволосый парень, поёжился от холода и отправился на пробежку. Антоний Кос, студент из другого класса. Я его почти не знаю, но мы с ним здороваемся. Поприветствовали друг друга поднятыми руками.

— Падре — очень влиятельный человек, — продолжил Радич, когда студент убежал за угол. — У него сильные связи при дворе, ему же принадлежат риггоремонтные заводы столицы.

— И что, выследили его? — спросил я, откидываясь на спинку скамейки.

— Пытаемся, но он заваливает всё деньгами, чтобы скрыться. И его высокопоставленные знакомые вставляют нам палки в колёса. Скорее всего, у него выйдет скрыться, и он какое-то время побудет на дне.

— Кстати, вы приехали очень быстро, — я посмотрел на него.

Кажется, он заметил подозрение в моём взгляде.

— Это было просто. Мой человек в порту услышал ваш разговор и фамилию бандита. А наша служба знает о главной базе падре. Вот мы все сразу и отправились туда, а тот водитель кружил по городу, пытался сбить хвост. Мы оказались там раньше тебя. Хотели сделать всё по-тихому, но не успели, ты начал стрельбу.

— Я не начинал стрельбу. Твой человек выстрелил через окно и сказал о чёрном ходе.

— Мой? — удивился Радич. — Ладно, спрошу, кто это. Риноцеронто ушёл. Хуже всего, что император об этом узнал. Но он настроен решительно. Я слышал краем уха, что его гвардейцы разыскивают падре по всему городу.

— Чтобы убить?

— Чтобы сказать, что он взял на себя лишнего и откусил кусок, который не может прожевать. И предупредить о последствиях.

— Я бы убил, — похрустел шеей и поднялся.

— Знаю, я бы тоже. Но это политика, а мы с тобой не политики.

— Неважно, — я отряхнул штаны. — Это бандит, и он опасен, раз почуял власть. Его надо прикончить. Что вообще стало с империей? Бандиты ставят условия императору, мятежники Клайдеры ходят чуть не по столице на своих риггах, а каждый второй человек может участвовать в заговоре. В моё время такого дерьма не было.

— А ты не думал, что сам приложил к этому руку? — Радич усмехнулся. — Всё дерьмо началось, когда ты повесил старого императора.

— Дерьмо началось намного раньше, — сказал я. — Когда я ещё не был генералом. А всё, что случилось дальше — это итог. Но сейчас… а, плевать, это всё разговор ни о чём. И плевать на академию. Надо перевезти девочку на север, в Огранию. Здесь небезопасно. Сам могу остаться здесь, привлекать внимание, пока старик не помрёт.

— Не выйдет, — Радич покачал головой. — Император запретил. Она останется здесь.

— Я не смогу её защищать в таких условиях. Это место опасно.

— Император запретил, — упрямо повторил он. — Но сказал, что этого повториться не должно. Прямо сейчас секретная служба тормошит всех сотрудников охраны академии, ненадёжных меняют. Будет больше людей, за тобой будут присматривать ещё лучше. И легенда всё ещё в силе. Но принцесса останется здесь. Это приказ, который я не обсуждаю. Ты военный, ты меня понять должен.

— Он хочет, чтобы она сразу отправилась во дворец после его смерти? — спросил я. — Это опасно.

— Не только. Он хочет её увидеть напоследок. Если позволит здоровье, он прибудет сюда, когда меры безопасности улучшатся. Но приказ я не нарушу, генерал. И даже помешаю тебе, если захочешь вывести её сам. Без обид.

Я посмотрел на него, но Радич взгляд выдержал.

— Я догадываюсь, что ты хочешь после его смерти увести её через горы, — продолжил он. — Тем же маршрутом, которым шёл сам. Тогда это будет иметь смысл, и мы тебе поможем. Я даже найму пару надёжных человек, чтобы они всё проверили. Но сейчас — девушка остаётся в академии, пока он не умрёт и не будет объявлено завещание. Таков приказ.

Он закашлялся и поморщился.

— Долбанная погода. И долбанная работа, — он показал на метлу. — Никуда от неё не деться. Но, надеюсь, эти дни будет поспокойнее. Испугаются, раз мы так мощно ответили. Ты бы видел, что осталось от клуба.

— Я видел много руин. Ни на что это не влияет.

— Наверное, но в одном я уверен точно, — Радич усмехнулся. — Скоро пойдёт снег, у меня спина ноет.

* * *

Радич был прав в одном, но ошибся в другом. Пару дней было спокойно, и мы уже готовились к установке пушек. Демонтированный главный калибр в поле поменять невозможно, да и в ремонтном ангаре это сложная задача для маленькой группы студентов.

Рядом был артиллерийский завод, где нас ждала новая пушка. Всего-то перебраться через реку. Ещё одной ригге требовалась смена основного орудия, так что мы уже планировали совместный поход туда на днях. И под незримой охраной, само собой.

А вот обещанного снега так и не было. Наоборот, даже стало теплее.

— Что он говорит? — спросил я. — Подслушал ещё что-то?

Катерина Громова вздрогнула и повернулась. Она стояла у алтаря предка, и все думали, что она молится.

— Ничего больше не слышал, — ответила она, держа руку на камне. — Но он рад, что есть хоть с кем поговорить. Ему скучно одному.

— И ты приходишь, чтобы его повеселить? — я пожал плечами. — Ну, пусть, дело твоё. Занятие вот-вот начнётся, пошли.

Громова без споров пошла следом за мной. Я не торопился, успеем. Сегодня даже вышло солнце, можно было прогуляться спокойно. Наверное, последние тёплые дни, но в тени уже сильно холодно.

На севере же в это время все готовятся к Ночи, когда солнце исчезнет почти на полгода, и будет тёмно. От сумерек до полуночной тьмы.

Следом за нами выдвинулось двое, я их давно заметил. Один в форме охране академии, другой временный преподаватель младшего потока. Оба агента Радича, они следили за мной днём, с моего же позволения.

Пока за мной идут они, охранник Катерины успевает пообедать.

— Зачем вообще мне эти занятия? — тихо спросила Громова. — Мне же не надо управлять риггой, и не надо стрелять, и не надо её ремонтировать. Все пилоты — мужчины, женщин в бой всё равно никто не пустит. Зачем всё это?

— Мне кажется, они просто не знают, чем занять дворянок. Ну и ригги, в конце концов, это же наша гордость. Выходец из каждого знатного дома должен хотя бы немного понимать, как это работает.

— Твоя троюродная сестра понимает в этом получше, — Громова имела в виду Марию. — Я бы даже сказала, что у неё талант. — Она остановилась и куда-то присмотрелась. — Смотри! Помнишь его?

Она показала на полосатого кота, который сидел на скамейке и вылизывал себе лапку. На шее у него был надет кожаный ошейник. Я вспомнил зверюгу. Это его тогда привязали, и мы едва не подорвались на растяжке, пока его спасали.

— А я думала, он бродячий, — сказала она и нахмурилась. — Ублюдки сделали из него наживку. Что он им плохого сделал?

— Те ещё гады, да. Хотя видал и хуже.

— А ты мне не расскажешь? — Катерина повернулась ко мне. — Откуда взялось это?

Она чуть дотронулась до моего предплечья. Рукава застёгнуты, но кончик татуировки выглядывал.

— Это же не ты был тогда со мной? — Громова посмотрела мне в глаза. — Помню, что тогда был какой-то мальчик. Но он умер тогда во время этого.

— Нет, точно не я, — я задумался. — Но узнаешь, когда придёт время, и мы закончим наше совместное дело. Имперская тайна, видишь ли. Пока не могу сказать. Да и мало кто это знает.

— Одна секретность, — она вздохнула. — Кругом тайны. Неизвестно откуда вдруг появился правнук генерала Загорского. А помимо сверхъестественных способностей Небожителя — серьёзный боевой опыт.

Я посмотрел на неё, гадая, знает ли она, кто я на самом деле, или просто говорит.

— Ты, наверное, как и Марк, с самого детства на этих риггах? И тоже в Дискреме?

— Вроде того. А вообще, я заметил, — я чуть усмехнулся. — Ты задаёшь много вопросов, но редко говоришь о себе.